Евангелион

Мультимедия

Галерея

Фанарт

Архив NERV

Связь с нами

Глава первая. "Предтечи".

2000 год, спустя десять дней после Второго Удара. Прибрежные воды бывшей Южно-Африканской Республики.

Над морем, окрашенным закатом в красный цвет, летел истребитель-перехватчик F-14 поднявшийся с палубы атомного авианосца ВМС США. Пилот истребителя осматривал горизонт, на котором прямо по курсу была видна тонкая полоска далекой земли – то, что осталось от мыса Доброй Надежды после Катастрофы. Оператор системы оружия, сидевший в задней части двухместной кабины, следил за радаром, где нечеткая отметка показывала возможную цель перехвата. Согласно показаниям приборов, это был реактивный самолет неизвестного типа размером несколько больше истребителя. Он летел в сторону африканского берега не быстрее обычного пассажирского аэробуса, постепенно снижаясь. Система опознавания «свой - чужой» не могла определить принадлежность самолета. На вызовы по радио он не отвечал.

Через несколько минут оба летчика увидели цель и удивились ее необычному виду. Они никогда не видели такого самолета раньше. Короткая округлая остекленная передняя часть фюзеляжа выступала из большого широкого крыла. Между двумя большими, широко расставленными вертикальными плоскостями над задней частью крыла размещались впритык друг к другу шесть реактивных двигателей. Над передней частью фюзеляжа сверху виднелась стрелковая установка с двумя внушительными стволами. Но самым странным было то, что на плоскостях самолета были отчетливо видны большие черные кресты – совсем как на немецких военных самолетах времен Второй Мировой войны. Да и вообще, формы этого летающего чуда были устаревшими - так реактивные самолеты могли выглядеть полвека назад.

Посоветовавшись с командованием на борту авианосца, летчики продолжили сопровождение цели. К ним уже летели на помощь еще четыре истребителя. А на берегу собирались наземные войска.

Когда солнце почти полностью опустилось за горизонт, неизвестный самолет совершил посадку на воду недалеко от берега. Промчавшись по воде, он вылетел на песчаный пляж и замер. Вскоре на берег прибыли многочисленные отряды пехоты. Солдаты открыли кабину. Она была устроена, как салон легкового автомобиля – четыре кресла размещались в два ряда, сзади за ними было еще одно. На переднем левом сидел, не двигаясь, человек в пилотском костюме. На кресле справа лежал большой белый контейнер, в котором могла бы уместиться не очень маленькая собака. На трех других креслах были большие белые мешки, по размерам и форме напоминавшие сидящих людей, завернутых в материю.

-         Сэр, пилот жив, но без сознания.

-         Медиков сюда!

-         Что в мешках?

Двое солдат достали ножи и принялись разрезать мешки. Третий вынул из кабины контейнер, поставил на песок и стал открывать. Еще двое солдат вынимали пилота из кабины.

-         Черт возьми… сэр, в мешках трупы. Во всех трех. На вид они довольно свежие.

-         Медики прибыли.

-         Вот это да… парни, да здесь ребенок! Живой!

В подтверждение этих слов из контейнера раздались громкие крики младенца. Женщина-медик прошла сквозь толпу солдат, стоявших вокруг контейнера, и подняла младенца на руки.

-         Боже мой, да ему, наверно, еще и двух недель не исполнилось. Выглядит совершенно нормально… ласкается, как будто я его мама… подождите…

Женщина вгляделась в лицо ребенка и сказала солдатам:

-         Дайте фонарь!

В это время пилота уже вынули из кабины и положили на носилки. Врач снял с него шлем. Оказалось, пилотом был мужчина лет тридцати. Лицо его было явно европейское, худое и бледное, обросшее щетиной – видно, он долго не брился. Врач оттянул наверх одно веко пилота, чтобы посмотреть на глаз. Направив в лицо неизвестного свет от небольшого фонарика, врач удивленно произнес:

-         Что за чертовщина… что это…

-         В чем дело, доктор? – спросил его командир отряда.

-         Смотрите сами, сэр. Я видел много всякого за свою жизнь, но такое вижу впервые.

Командир взглянул на глаз неизвестного и сказал с сомнением в голосе:

-         Может, контактные линзы?

Врач отрицательно помотал головой:

-         Нет, сэр. Это настоящий цвет и настоящий узор его радужки. Я в этом уверен.

-         Красно-черные глаза… у кого такие бывают?

И командир снова посмотрел на глаз неизвестного. Вокруг зрачка на черном фоне радужки располагалось некое подобие цветка или звезды – волнистое кольцо из крапинок черного и красного цвета. Тонкое кольцо радужки непосредственно вокруг зрачка внутри этого «цветка» было полностью ярко-красным, и его можно было разглядеть даже в темноте.

Вскоре неизвестного пилота и ребенка увезли в место, где обосновались наземные войска. На берегу остался палаточный лагерь, взвод солдат и несколько бронемашин. Солдаты охраняли странный самолет, за которым вскоре должен был прибыть транспорт, чтобы доставить его на военную базу.

-E-   -V-   -A-

2004 год. Лаборатория филиала GEHIRN в Германии.

В кабинете сидели и разговаривали две женщины в белых лабораторных халатах. Одна из них, с азиатским лицом, небольшого роста, на вид около тридцати лет, сидела на кресле за столом, повернувшись к другой, сидевшей на небольшой кушетке у стены. Эта вторая была чуть постарше и повыше, явно из Европы.

-         Я уже все решила. Эксперимент проведем через две недели, - сказала та, что моложе.

-         Хорошо-хорошо, - ответила ее собеседница, - будет эксперимент. Но зачем так торопиться? Подожди еще четыре месяца. Вот доведем все до ума, тогда можно будет спокойно работать.

-         Да не могу я ждать четыре месяца, ты же знаешь! С такими темпами мы не выйдем из стадии поисков еще два года, а тогда может быть уже слишком поздно. По крайней мере, для детей.

-         Ты слишком серьезно к этому относишься. Конечно, я понимаю, тебе страшно за будущее своей дочери после того, что случилось, но так рисковать…

-         Я не хочу, чтобы она выросла такой, как Марта. Ты же видела их интегральные диаграммы[1], динамику развития. Совпадение на восемьдесят процентов – это не шутки.

-         Но это и не приговор. Сегодня у каждой десятой девочки такая диаграмма гармонии, а показатели роста бывают еще выше. И ничего, половина из них – это вполне нормальные дети.

-         Кого ты успокаиваешь… - женщина помолчала и добавила: - Это ведь бомба замедленного действия. Стоит только ударить ее, и она взорвется. А при такой жизни, как сейчас, это в порядке вещей. Люди стали ломаться еще чаще, чем раньше.

-         Но у Аски есть ты.

-         Да. Но смогу ли я дать ей достаточно тепла и ласки, чтобы она не сломалась?

-         Сомневаешься в своих родительских способностях?

-         Боюсь, я не смогу отказаться от дела своей жизни ради Аски. И ради нее же я должна продолжать это дело. Возможности человека не безграничны. Я могла бы дать ей тепло и ласку. Но воспитывать ее, бороться с ее отцом, с ее окружением и продолжать свою работу – делать все это сразу слишком тяжело для меня. Остается только одно – побыстрее закончить работу. Тогда я смогу посвятить все свое время дочери.

Обе помолчали. Молчание нарушила женщина постарше:

-         Киоко, а ты подумала о том, что станет с Аской, если эксперимент закончится, как в Японии? Ведь это будет крах всех твоих надежд на ее счастливое будущее. И на будущее других людей – тоже. Из-за провала эксперимента могут прикрыть весь наш проект. Мы и так подобны приблудному дитя для GEHIRN.

-         О том, что случилось в Японии, толком ничего не известно. Нам слишком мало говорят. Но я готова рискнуть. Уверена, результат окупит все тревоги. Эксперимент через две недели. Я не отступлю.

-         Тебе еще надо убедить в этом руководство.

-         За этим дело не станет.

-         Ох, засиделась я у тебя. Ну ладно, я пошла. Еще увидимся.

-         До встречи.

Та женщина, что сидела на кушетке, встала и вышла из кабинета. Она прошла по длинному коридору к выходу на длинный балкон, с которого открывался живописный вид на лабораторный комплекс. Был уже вечер. На балконе стояли и курили двое мужчин в белых халатах. Женщина подошла к ним и тоже закурила.

-         Ну, как она? – спросил мужчина с большой бородой и усами.

-         Все так же. Эксперимент через две недели.

-         Да… человек, помешанный на своей работе...

-         Скорее, человек, слишком много узнавший на своей работе, - произнес товарищ мужчины с бородой, носящий большие очки в массивной оправе. – Кто умножает познания, умножает скорбь.

-         Здесь примешаны материнские чувства, - сказала женщина.

-         После того, что здесь узнаешь, действительно можно сойти с ума. Или начать пить, - сказал усатый.

Дальше разговор пошел между двумя мужчинами, женщина стояла рядом, курила и слушала.

-         У нее такая решимость после того случая, на прошлой неделе. В нашей школе уже четвертый парень покончил с собой, - сказал мужчина в очках. – И все из-за одной и той же девицы.

-         Ума не приложу, как она успевает их доводить до такого состояния…

-         Ну, она же выбирает не всех подряд, а таких… особенных… которые уже надломлены. Их только подтолкни, и они сами сломаются. Как там это называется… болезнь к смерти?

-         На самом деле, она истребляет себе подобных.

-         В общем, да, а вот если смотреть каждый конкретный случай – различия большие. Из тех четверых только у одного была аномальная диаграмма гармонии. У трех остальных с телом порядок, их психика надломилась из-за проблем с родителями. Кроме того, страдают вовсе не только такие несчастные, но и все вокруг.

-         Не повезло парням, встретится с такой тварью… Цеппелин настругал деток… девчонка в семнадцать лет угробила четверых – это слишком. Пора упекать ее в застенки.

Женщина, молча слушавшая, снова стала говорить:

-         Я думаю, Киоко слишком много значения придает словам «тупик эволюции». Она думает, что происходящее с детьми сегодня – это и есть закат человечества. Говорит, раньше людей губили болезни, войны и катастрофы, а теперь еще проснулись те страшные силы, которые заложила в нас природа. Или бог.

-         «Тупик эволюции»… у нас в Проекте Е старшие много об этом говорят, – сказал мужчина с бородой. – Только по-моему, они под этими словами понимают что-то совсем другое. Кажется, у них толкование этих слов связано с мистикой и философией. Ха, да мой начальник – это какой-то каббалист, ей-богу!

-         Раз в Проекте Е начальники так помешаны на религии, то они должны признать, что бог оказался самым жестоким экспериментатором во вселенной, потому что он обрек на страдания миллиарды живых мыслящих существ, создав людей. И ради чего? Ради наблюдения за тем, как мы истребляем друг друга вместо того, чтобы решать проблему счастья. И, в конце концов, погибаем от многочисленных бомб с часовым механизмом, которые он в нас заложил.

-         Я с тобой не согласен. По-моему, такой пессимизм как раз и является одной из помех решению проблемы счастья. Да, может, люди – это результат чьего-то эксперимента или просто прихоти великого создателя. Но, каким бы способом мы не появились на свет, вся наша история как раз свидетельствует о том, что человечество способно жить в этом жестоком мире, постепенно делая и его, и себя лучше. Человек по природе своей стремится к добру, к светлому и прекрасному. Беда человечества в том, что оно, подобно грешному слепцу, постоянно ходит по кругам ада, поднимаясь выше или ниже, но так и не выходит из этой воронки. А когда оно прозревает и находит в себе силы сделать это, оказывается, что время упущено. То катастрофа, то война, то все эти искажения психики, генетические мины, упадок… и все начинается заново. Задача человечества – разорвать этот порочный круг перерождений зла. Разве не так? – усатый, похоже, был очень неравнодушен к собственным словам.

-         Как бы там ни было, - ответил ему товарищ, - поколение Второго Удара действительно может стать могильщиком рода человеческого.

-         Или его последней надеждой… - произнесла женщина и выбросила вниз свою сигарету.

-E-   -V-   -A-

2011 год, Германия. Вечер в лесу.

Мужчина лет сорока в больших черных очках быстро бежал по лесной тропинке так, словно был чем-то смертельно напуган. Он задыхался, хватал воздух ртом и постоянно спотыкался. Время от времени он падал, но сразу же вскакивал на ноги и продолжал бежать, не разбирая дороги. Далеко позади за ним бежали двое других мужчин. Один из них был не кто иной, как Редзи Кадзи, больше года назад поступивший на службу в Третье отделение NERV. В руках он держал большую черную папку. Другой был крупный, на вид лет пятидесяти, с седыми волосами и короткой бородой вокруг широкого лица. За спиной на лямках у него висел ранец. По мере того, как убегавший выбивался из сил, расстояние между ним и его преследователями сокращалось. Тот, что с седыми волосами прокричал ему:

-         Вальтер, остановись!

Тот, кого он назвал Вальтером, продолжил бежать, но через несколько секунд со всего размаху упал на землю. Очки, как и прежде, оставались у него на лице, полностью скрывая глаза. Он сделал попытку подняться, но тут же снова упал, перевернулся на спину и стал биться в конвульсиях, словно с ним случился припадок. Кадзи и его спутник подбежали к нему. Еще не остановившись, седоволосый крикнул Кадзи:

-         Быстро, дай ему все, что нужно!

Подбежав к Вальтеру, Кадзи торопливо вынул из папки несколько больших листов бумаги и карандаш и протянул все это бившемуся в припадке. Тот сразу же прекратил корчиться на земле, схватил бумагу и карандаш и принялся быстро что-то рисовать. Пока он это делал, седоволосый вынул из внутреннего кармана одежды сложенный вчетверо листок бумаги, развернул его и показал Кадзи. На листке была нарисована фигура, или схема, состоявшая из десяти окружностей, размещенных в три ряда и соединенных линиями. На схеме не было никаких надписей, только в шести окружностях стояли цифры от «1» до «6» и даты.

-         Этот должен быть седьмым по счету, - произнес Кадзи, взглянув на схему.

Оба склонились над Вальтером. Тот уже нарисовал один рисунок, отбросил его в сторону и стал рисовать новый. Кадзи поднял готовый рисунок. На нем была изображена чрезвычайно сложная картина из множества различных геометрических фигур в трехмерной проекции. Но все же в структуре этой картины просматривалась двойная спираль.

-         Снова генетический код, - произнес седоволосый.

-         На первый взгляд не поймешь, чем он отличается от остальных, - сказал Кадзи.

-         А вот и эти схемы, опять. Смотри: здесь снова кресты, здесь звезда… эту я еще не разу не видел… концентрические круги… да, различия с предыдущими рисунками в этих схемах очевидны. И снова эти символы…

-         Сколько еще осталось до составления последовательности для расшифровки?

-         Полагаю, хватит еще двух или трех раз, и мы получим все, что нужно. Сможем получить последовательность достаточной длины. Хотя, конечно, не вполне понятно, каким именно ключом пользоваться. Возможно, Свитки Мертвого Моря таковым не являются.

-         Используем Апокалипсис?

-         Слишком поздний текст. Его будем применять как последнюю возможность.

-         Смотри, он уже закончил.

Вальтер сидел на земле и смотрел на собственный рисунок, держа его в трясущихся руках и постоянно дергаясь, словно от ударов током. На листе бумаги было изображено нечто, похожее на человека в доспехах. Его голова словно утонула в плечах и скрывалась за чем-то, напоминавшим маску в виде птичьей головы.

-         Что это, Вальтер? – спросил седоволосый.

-         Он сказал, это первый, кто придет… да, так и сказал… это первый.

-         Он назвал время?

-         Скоро… уже скоро…

Внезапно Вальтер схватил седоволосого за одежду и начал быстро говорить со страхом в голосе:

-         Они видели, видели меня!

-         Кто видел?

-         Душа! Душа знает обо мне!

Кадзи наклонился к Вальтеру и спросил:

-         Скольких из них ты видел? Сколько их было?

-         Четверо… да, их было четверо! Они встали между ним и мной.

-         Они что-нибудь говорили тебе?

-         Они сказали мне, что я слишком далеко зашел. Сказали, что знают, кто я такой. Ты выполнил свою задачу, и теперь не должен нам мешать… да… это их слова.

-         Они знают о нас?

-         Нет… не уверен… я ничего им не говорил… они пытались проникнуть в мой разум. Я не мог отвести взгляд… эти глаза… мне было чертовски страшно… мне казалось, что я уже не вернусь оттуда… а потом вы разбудили меня.

Кадзи повернулся к седоволосому и посмотрел на него. Тот ответил на вопрос, который прочитал в глазах Кадзи:

-         Наши опасения подтвердились. Похоже, SEELE тоже владеет этой техникой. Возможно, они используют таких же, как Вальтер…

-         Нет! – громко крикнул последний и вскочил на ноги. – Нет! Никого они не используют! Они сами… нет… они другие… совсем другие…

-         Другие? – спросил Кадзи.

-         Да… это ощущение… не могу объяснить… какой-то странный запах…

-         Запах? Вальтер, что ты…

-         Все! Не могу больше! Отто, я больше не могу, я сойду с ума от этих снов! Помоги мне. Ты обещал. Ты можешь, я знаю, у тебя есть лекарство… я видел… а если ты мне не поможешь, я наложу на себя руки. Я и так уже не жилец. Ты же видел, что он со мной сделал!

-         Хорошо, Вальтер… мы прекратим это. Но сначала покажи, где на схеме расположен этот рисунок.

Седоволосый показал ему листок со схемой из кругов и линий. Вальтер ткнул пальцем в один из кругов. Седоволосый пометил его цифрой «7» и датой, сложил листок бумаги и спрятал его во внутреннем кармане. Кадзи сложил рисунки Вальтера в папку. Тот, кого звали Отто, вынул из ранца пистолет для инъекций и впрыснул какое-то средство в шею Вальтеру. После этого они взяли его под руки и пошли по тропинке. Выйдя из леса, они все втроем уселись в большой черный седан, стоявший у дороги. Машина развернулась и поехала в сторону города, который виднелся вдали на фоне темно-синего, почти фиолетового неба. Начиналась гроза, и порывы ветра уже качали ветви деревьев и несли капли дождя. Впереди на город и машину быстро надвигалась громада темных облаков, постоянно освещаемая изнутри вспышками молний.